Предки и потомки

Летом 1957 г. в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи. Это было необыкновенное событие по тем временам. И мы с Ирочкой решили поехать в Москву, по наивности полагая, что сможем куда-нибудь попасть и посмотреть что-нибудь интересное. Остановились и жили несколько дней у Ириной старшей сестры Любы, в Жуковском. Она работала в ЦАГИ. Мы ежедневно выезжали в Москву, но, конечно, никуда попасть не смогли. Из иностранцев мы встретили только негра на ВДНХ. Это был, вероятно, житель ЮАР или какого-то другого государства. Он был настолько красиво сложен, как какая-нибудь статуэтка из эбонита. И наши девушки это оценили, так как у него на каждой руке висело по 2 штуки. В общем эта поездка была никчемной.

Я вспоминаю все компании тех лет после пединститута. Компании образовывались на танцах, встречах, на концертах и общение продолжалось многие-многие годы.

Так было в начале 50-х с Асей Лобковской и Гришей. Дружили плотно несколько лет и затем остались друзьями до их отъезда в Израиль в 90-х годах. Затем подружились с Робустовыми. И Борис и Валя были интересными людьми, да и Миша с Андреем были почти одногодками. Дружили до их отъезда в Москву уже где-то в начале 70-х. Но одновременно с этими друзьями образовывались компании и в институте. С первых дней работы в институте подружились с Валерией Анатольевной и проводили вместе и отпуска и время в компаниях, которые постепенно образовывались. В эти же годы Вадим Шельдяев на одном из вечеров в институте, танцуя со мной, объявил, что я и Майя Шельдяева, то есть его жена, которая работала на кафедре математики, сестры, правда троюродные, как выяснилось.

Наши бабушки были родными сестрами. Вадим обнаружил это случайно, увидев фотографию папы при полном параде. Он поинтересовался, кто это и Полина объяснила, что это ее двоюродный брат и что его дочь, Александрова Лена, училась в Туле, в пединституте. А так как Вадим был моим однокашником (только с исторического факультета) он сразу сообразил, кто есть кто. Подробности этого родства я объясню, когда буду писать о родных (если у меня хватит сил и пыла). С того вечера у нас с Майей установились дружеские, а в конце ее жизни довольно теплые отношения. Но с Галей и Николаем – ее сестрой и братом, мы как-то не сблизились, хотя Майя нас и знакомила.

Я упомянула о вечерах в институте, за которые я уже должна была отвечать. Я уже была членом профкома, отвечая за культмассовую работу и работу с детьми работников института. Но коллектив в Горном институте был небольшой и эта работа меня не очень обременяла. И только, когда начались трудности с продуктами в начале 60-х годов, пришлось ездить в Москву для закупки подарков для детей.

И уж поскольку я коснулась проблем с продуктами, я, начиная с 50-х годов, всегда была занята добыванием еды. Началось это, когда я не работала в 53-55 гг. Я периодически ездила в Москву за маслом, сахаром и каким-нибудь ширпотребом. В Туле не всегда можно было купить то, что нужно. Помню одну поездку. В Москве мы с братом Этель Абрамовны набрали масло, сахар и другие продукты. Чемодан был не в подъем. В Москве меня проводили. Но так как была метель, то вечерние электрички отменили, и Марк меня не встретил. А я приехала на такси и от Детского универмага до дома толкала чемодан ногами, то есть волоком, а ведь была почти ночь. И так, начиная с тех пор, периодически, приходилось выискивать торговые точки, где можно было бы купить что нужно.

Я уж не говорю про 62-64 года, когда хлеб подвозили на тележках к дому и выдавали по спискам. А хлебушек был не очень «вкусный», а белый вообще был зеленого цвета, так как в него добавляли горох, чечевицу и еще что-то. А в Куйбышеве в это же время, на митинге на центральной площади, Хрущева Н.С. забросали помидорами и всякой гадостью и не дали говорить. Он вынужден был сбежать через подземный ход и уехать. Этот было в тот год, когда мы там были. Мы уезжали (вернее уплывали), а город готовили к приезду Хрущева. Нам с собой в дорогу дать было нечего, кроме плавленых сырков и то, что пекла Ната. Там даже на базаре нечего было купить. Хорошо, что на даче были свои фрукты и овощи.

Но у меня в 1960 году было очень радостное событие – я получила квартиру в доме № 3, рядом с нашим теперешним домом. Для того чтобы мне дали 2-х комнатную квартиру, мне нужно было взять к себе маму. Так что мы воссоединились, и спасибо маме, она мне помогала во всем все последующие годы. Самое главное – она всегда была дома и, следовательно, Миша был под присмотром. Квартиры получили 6 преподавателей с нашей кафедры. Мы все вселились 30 ноября 1960 г., а 5 декабря устроили совместное новоселье у Бондаренко, так как у нее было 3 комнаты, а мебели еще не было. Пригласили ректора, парторга, председателя месткома. Веселились все от души, почти всю ночь.

В связи с переездом с ул. Энгельса Мишу пришлось перевести из 4 в 20-ую школу. Был 5-й класс и он уже начал учить немецкий язык. Поэтому нужно было заниматься с ним дома. Я взяла еще Андрюшу Робустова (они были оба в 5-м классе) и сына Хозяиновой Елены Ивановны (кажется, его звали Миша - он был постарше и посерьезнее) и занималась с ними. Это был мой первый опыт репетиторства. Но он был удачным, как выяснилось позже.

А на кафедре мы все фундаментально осваивали лексику горного дела и для этого три раза лазили в шахты. Было интересно. Но были и курьезы. Но мы хотя бы реально представляли то, что переводили со студентами 3 и 4 курсов. Вообще преподаватели профилирующих кафедр всегда помогали нам с техническими терминами.

В 1962 году у нас сменился ректор – из Москвы приехал Шорин Виталий Георгиевич. И далее произошло то, о чем говорили последние годы – объединение Механического и Горного институтов.

В 1963 году исполнилось 10 лет Горному институту. Было решено отметить это событие торжественным вечером с банкетом. Но это был год с очередными проблемами с продуктами и организовать банкет было проблематично. Поэтому решили поехать на поклон в Щекинское управление Тулаугля, надеясь, что у горняков чем-нибудь да разжиться (поехали профессора Толоконников и Андреев, Антонова и я). Но они нам помочь не смогли. Вспоминаю об этом событии в связи со встречей в Ясной Поляне. По дороге из Щекино в Тулу мы заехали в ресторан в Ясной Поляне, на блины (Толоконников был «заводным» человеком). И вот я повернулась к соседнему столику и… там сидел Толстой. С ним была женщина, явно не местного вида, и Пузин – научный сотрудник. Любопытство было удовлетворено после распроса гардеробщика, который подавал пальто женщине. Он сказал, что он помнит, как она вышла замуж за одного из Толстых и приехала в Ясную Поляну. А потом, приблизительно через месяц, в журнале «Огонёк» был помещен портрет внука Л. Н. Толстого, которого мы видели в ресторане. Это был Владимир Ильич Толстой, агроном из какого-то подмосковного совхоза. Но его сходство со знаменитым дедом было просто поразительным!

Но нужно вспомнить лето 1963 г. В отпуск мы с Мишей, Ирочкой и Андреем поехали в Крым. Это был наш второй выезд на море. Первый раз мы с Мишей ездили на Азовское море, в Кирилловку, так как там хороший песочный пляж. Ездили мы с Андреевой Ольгой Самсоновной (преподавателем кафедры графики) и ее дочкой Леной, которая создавала нам массу проблем. Но они пробыли с нами 20 дней, а мы остались и пробыли в Кирилловке 45 дней (я всегда считала, что нужно быть не менее месяца). А с Ирочкой, в 1963 году мы поехали в Феодосию. Сняли комнату в центре, недалеко от пляжа и всевозможных других благ цивилизации. Андрей тоже иногда создавал нам проблемы, тем не менее отдых проходил хорошо и мы даже выполняли культурную программу – ходили в музей Айвазовского, в кино. А в конце нашего пребывания мы решили поехать в Севастополь. Поплыли небольшим пароходом, и после Ялты его так начало болтать, что Миша, Андрей и Ира лежали в лежку, после жуткой рвоты. А я перенесла путешествие хорошо.

В Севастополе поселились на несколько дней в чистенькой хатке, на окраине города. Осмотрели в городе все, что возможно. Поразила чистота города. Из Севастополя, на автобусе добрались до Симферополя, откуда Ира с Андреем уехали в Тулу, а мы с Мишей остановились у Сергея Никитовича (тети Анин и мамин знакомый) и пробыв там сутки или двое, поехали в Куйбышев.

На даче пробыли не очень долго, так как в отпуск нужно было сделать много дел. А именно – у Этель Абрамовны обнаружили рак (в мае) и она в августе лежала в клиниках в Москве. Я к ней ездила. Да и заготовки нужно было делать. Ведь с приобретением дачи возникла необходимость сохранения и переработки ягод и фруктов и, начиная с 1957 года, я что-то закручивала, варила, перетирала, мочила. И так до 2005 года, когда обнаружился диабет и все, что было связано с сахаром, было запрещено.