Предки и потомки

Сережа пошел в школу в 7 лет и 10 месяцев в 1980 году. Он учился ровно, не доставляя проблем нам всем.

Моя работа на кафедре проходила обычным порядком с совмещением с общественными обязанностями и приработками на стороне. Ориентировочно в это время, то есть когда Сереже был во 2-м или 3-м классе, Шлапакова Эдди Ивановна стала меня упорно уговаривать позаниматься с ее сыном английским языком. Ваня (ее сын) был абсолютным ровесником Сережи. С Эдди Ивановной мы были на разных кафедрах (она на ВК), но я ее знала с первых дней работы в институте и была в курсе всех ее проблем, как на работе, так и с ее мужем Марком Борисовичем Суллой. Был он дважды профессором, читал лекции по всему миру и был человеком с неисчерпаемым чувством юмора. Так как мы вместе в то время (когда она начала уговаривать) занимались в университете марксизма-ленинизма, то эта «долбежка» проходила еженедельно (кстати, я окончила этот университет с красным дипломом).

В общем, она меня уговорила, и я решила организовать группу из Вани, Сережи и Алеши Николаева – внука Ирочки Александровой (Николаевой). Сколько мы прозанимались в таком составе, я не помню. Но Миша решил, что Сереже нужно развиваться физически и отдали его в секцию тенниса на стадион. Миша рассуждал так, что я всегда при Сереже и язык всегда ему помогу изучать. Отсеялся и Алеша, по-моему, это было связано с их внутрисемейными делами. Остался один Ваня, который занимался до окончания школы. Когда он после окончания института поехал учиться в США, знания, полученные у меня (по его словам) очень ему помогли.

В 1985 году я дрогнула и оформила пенсию, так как упорно ходили слухи о повышении порога для выхода на пенсию (женщинам в 60 лет). Да и потом, почему нужно было отказываться от пенсии. Но согласно закону, люди не рабочих специальностей не могли получать зарплату и пенсию, как сейчас. Можно было работать так, чтобы пенсия плюс зарплата составляла бы 150 руб. Поэтому с 1985 по 1990 г работала на четверть ставки. Появилось время и стали появляться частные уроки.

В 1986 году у нас был в доме капитальный ремонт. До этого несколько лет (так как собирались его делать с 1980г.) что-нибудь покупала: где обои, где гардины, где какие-нибудь приспособления. Если в 1967 году мне помогали из АХО института, то в этот раз помог Саша Игнатов, сын Богородицкой Маргариты Евгеньевны, с которой мы дружили с 1960 года. Он поменял нам ванную, устроил настил паркета, то есть достал сам паркет и предоставил паркетчика. Ремонт начинался с нашей квартиры, поэтому весь подъезд приходил смотреть на обои и на краски, так как выбор у рабочих был минимальным. Чтобы окна и двери были покрашены прилично, пришлось потратить много энергии для того,  чтобы достать нормальные белила. И так было с каждым гвоздем. Но всему приходит конец и ремонту тоже.

1 мая 1987 года мы шли с Валерией Анатольевной с демонстрации и встретили Лозинскую Жанну Михайловну. В то время она была секретарем обкома партии, ответственным за образование. Но я ее знала еще с 1960-х годов. Сначала, по просьбе какого-то врача, я занималась немного с ней перед поступлением в институт. Затем она была моей студенткой в течение 4-х лет (тогда студенты изучали иностранные языки 4 года). Затем я занималась с несколькими бывшими студентами, готовя их к сдаче кандидатского минимума (судя по моему сувениру «Ружье», это был 1971 год). В последующие годы она была заместителем секретаря парткома института и вся моя общественная работа в той или иной степени проходила у нее на глазах. Поэтому, встретив ее, я решила поговорить с ней о возможности отправить Сережу в Артек. Она отнеслась к этой идее очень положительно, сказала какие документы нужно собрать и выполнив все ее указания Сережа поехал в Артек. Мы очень переживали и ждали писем с замиранием сердца. Это был, кажется, август. Но я ожидала и хотела, чтобы у Сережи было более восторженное впечатление от поездки.

После того, как я ушла на четверть ставки, частных уроков стало много. Рекламировать себя было не нужно, желающих было хоть отбавляй – через коллег, знакомых, врачей, друзей. И в это время еще более усложнилось положение с продуктами. Это требовало все время перемещаться для добывания еды. И с каждым годом становилось все хуже. Начали выдавать талоны на водку (а она была «валютой» в бытовых вопросах). Затем в 1988-90 гг. выдавать талоны на сахар по 0,5 кг на человека, масло – по 300 г на человека в месяц и еще на что-то, я не помню. Но, во-первых, чтобы получить их, нужно было отстоять в очереди в ЖЭУ, а во-вторых, найти магазины, где можно их отоварить. А за продуктами без талонов были не очереди, а «демонстрации».

Но хватит о трудностях. Все равно все были сыты и как тогда говорили: «у русских пусто в магазинах, но полны холодильники». Это было правдой – праздники были праздниками – с пирогами, с вкусными закусками. Голь на выдумки хитра!!!

Но были очень горькие события в 1986 году – умерла Ирочка Александрова (Николаева) в первых числах мая. А затем в октябре Нина Зуева. Обе были для меня очень близкими людьми, каждая по своему. Все же с Ирочкой мы были близки, можно сказать, с рождения. А с Ниной были в параллельных группах в Пединституте, а с 1963 года были друзьями, так как жизнь проходила рядом и на кафедре и вне ее. Мы часто и отпуска проводили вместе. В общем, это были для меня очень горькие потери.

В 1986 случился Чернобыль. Мы, конечно, знали далеко не всю правду о самом взрыве и о его последствиях. Только Ирочкин двоюродный брат, Игорь Петрович Чулков, главный врач Яснополянской больницы предупредил об опасности покупки всех молочных продуктов. Только потом мы узнали о том, что страшное облако было «посажено» в районе города Плавска и многие места в Туле были признаны «грязными». А сейчас вообще Тула входит в четверку областей, пострадавших от Чернобыльского взрыва. Наверное, многие неприятности со здоровьем в нашей области являются результатом тех событий, ведь некоторые вредные вещества разлагаются более 200 лет.

В конце апреля 1989 года (а именно 30 апреля) утром прибежал Саша Игнатов с криком «Мать родная, спасай!» Он занимался мотоспортом и на майские праздники организовал мотор-шоу с участием спортсменов из Швеции. Спортсмены были не профессионалы, разного возраста. Два парня были 17 лет и приехали с родителями. У одного отец «шишка» из фирмы Scania, а второй был с мамой – Лилей Паттерсон, с которой мы потом переписывались в течение нескольких лет. Еще был молодой человек со своей девушкой – Хелен и Клаус Беринг. Другие спортсмены были 19-22 лет. Но все они не говорили по-русски, поэтому понадобилась моя помощь.

Мое общение с ними началось с завтрака дома у Саши. Затем поехали в гостиницу оформлять их проживание. Я сидела в зале, а рядом сидел какой-то очень лохматый человек. Кто-то подошел и спросил «Куда ушел Макаревич?». Вот какой «темной» я была в отношении модной музыки. Оказывается Саша пригласил Макаревича и его группу для выступления с концертом после шоу.

На следующий день (то есть 1-го мая) Саша устроил нам присутствие на демонстрации на «правительственной» трибуне. Двоюродный брат Саши работал в милиции, и мы получили доступ на трибуну. Для шведов и демонстрация и все оформление и организация были интересны.

Я не помню, когда мы ездили в Ясную Поляну (1-го или 2-го), в церковь в Кочаках, посетили некрополь семьи Толстых. Но все это было интересно старшим, а не остальным спортсменам. Шоу проходило вечерами, народа на стадионе было очень много. Но для меня это было не интересно, да я просто не могла смотреть этот экстрим. Поэтому я сидела за пределом арены в автобусе. Концерт я тоже не смотрела, так как не любила рок-группы. Но туляки оказались не только гостеприимными, но и ворами. Двоих ребят в гостинице обворовали, и мне пришлось с ними сидеть в милиции в течение 4 или 5 часов, пока оформляли все документы. Ведь это было ЧП международного значения. Конечно, ничего не вернули, так как расследование требовало времени. После окончания шоу (кажется 2 или 3 дня) поехали в Москву, показать им нашу столицу и шведы хотели купить сувениры (Саша их очень щедро обеспечил деньгами). Купили много хохломы, но в основном понакупали что-то на Арбате. В общем они уехали вполне довольными.

На следующий год, то есть в 1990 году также на майские праздники Саша вновь организовал шоу, но только не на стадионе, а в Белеве, на трассе. Приехали в основном те же спортсмены, но приехала еще семья Лайф в своем жилом вагончике. Гонщиком был старший сын, а папа, мама и младший сын «группа поддержки». Очень приятная семья, мы несколько лет обменивались поздравительными открытками. Шоу началось с того, что в первый день разбился сын Лили. К счастью был только сильный ушиб, но в первый момент все испугались, думая что это перелом позвоночника. Его моментально повезли в областную больницу, осмотрели и, создав очень комфортные условия, оставили на пару дней, пока шло шоу. Затем поехали в Белев. Там удобная трасса для мотоциклистов – сплошные горы и буераки. У меня от рева их мотоциклов голова «трескалась». После гонок комсомольцы устроили дискотеку в клубе. Я была впервые на таком мероприятии и пришла в ужас от громоподобной музыки, светоэффектов, толчеи и вообще «стадности». А молодежи нравилось!?

На следующий день, не заезжая в Тулу, поехали в Москву. Там опять ходили по магазинам, в основном по комиссионкам, так как в обычных магазинах купить сувенирные предметы (интересные шведам) было почти невозможно. Но и с едой тоже были проблемы. С трудом нашим организаторам (Саше и Оле) удалось организовать ужин в ресторане на Калининском проспекте. Это был огромный зал, заполненный, в основном, либо людьми бандитского вида (результат перестройки), либо нуворишами, которые устроили «дождь» из десятирублевых (а может 100 рублевых) купюр для девушек – танцовщиц, исполнявших танец восточного типа. Любители востока (вероятно выходцы с Кавказа) пять раз требовали повторить танец, продолжая засыпать «пери» денежными купюрами.

Переночевали в гостинице. На следующий день побродили по городу, пообедали в ресторане Яр и поехали в Ленинград. Ехали без остановок, так как должны были попасть в определенную гостиницу в Ленинграде до развода мостов. Успели в последние полчаса. На следующий день пошли тратить деньги (их нельзя было везти в Швецию) на покупки и осматривать (по возможности) город. Но такого позора я не испытывала никогда. В Пассаже были пустые полки, а в Гостином дворе в обувном отделе стояли только галоши и сапоги, производства «Красный треугольник». Многие отделы были просто затянуты парусиной. Но пределом всего была давка за наручными часами, с предъявлением карточки жителя Ленинграда. Но шведы были достаточно тактичны и относили все эти ужасы на счет времени перемен в нашей стране. В общем, проводили их на паром вечером после шикарного ужина. Ребята, то есть спортсмены, меня обнимали, целовали и требовали обещания, что я приеду к ним в Швецию.

Конечно, приятно было, что шведы так тепло прощались, но они не понимали, что в то время у нас не так просто было выехать в какую-либо зарубежную страну, как им. При моей любви к разным путешествиям, хорошо еще, что я смогла побывать «лягушкой-путешественницей» пока были силы и возможности.

Все же я объехала все «золотое кольцо» - Владимир, Ростов Великий, Муром, Суздаль, Переславль-Залесский, Сергиев Посад. Эти поездки были еще, когда я работала на полной ставке. Их, обычно, организовывали либо в январе, либо в июне. Во время этих поездок мы прикасались к истории древней Руси. Но многие исторические памятники были в очень плачевном состоянии, а некоторые только восстанавливались. Но все равно было очень интересно, потому что экскурсии всегда проводили очень грамотные гиды, фанатики своего дела.

Продолжая тему путешествий, нужно вспомнить и поездки, в которых я была после выхода на 0,25 ставки.

На кафедре работала Улыбышева Лидия Максимовна (немецкая секция), которая тоже была такой же любительницей путешествовать, как и я. Она была редактором нашей институтской газеты «За инженерные кадры», поэтому всегда была в курсе, куда и когда организуются поездки, и всегда сообщала мне.

Так в 1986 году мы побывали в Прибалтике – в Калининграде и Вильнюсе. От посещения Калининграда я ожидала более сильного впечатления, все же это был чисто немецкий город. Но место захоронения Канта и многие здания были тогда еще в разрушенном состоянии. Очень большое впечатление оставила выставка янтаря и изделий из него, которая находилась в древней крепости. Из Калининграда мы переехали в Вильнюс. Там мы посетили костел, в котором прослушали конец службы. И, естественно, очень своеобразное впечатление осталось от внутреннего оформления – там нет икон, но много скульптурных фигур святых.

Посетили мы место заключения и расстрела наших солдат во время ВОВ. Тогда там был мемориал. Не думаю, что это сохранилось теперь, так как уже тогда, по поведению нашего гида, можно было почувствовать довольно прохладное к нам отношение. Но у нас было много «неорганизованного» времени и мы походили по центру города, заходили в магазины, в которых было что посмотреть и купить, не то что у нас. В общем, несмотря на некоторые минусы, поездкой мы остались довольны.

В зимние каникулы 1987 г. была организована автобусная поездка в Киев. Хотя я знала, что это довольно утомительная поездка, но я не могла не воспользоваться возможностью лишний раз повидаться с Инной. Смотря на фотографии, я понимаю, что я была в экскурсиях, но в основном я повидалась с Инной. По-моему, мы в этот раз с экскурсией были в Киево-Печерской Лавре. Это было второе мое посещение Лавры и в этот раз нам показали меньше келий, а больше уделили внимания надземным постройкам.

А осенью 1987 г. была поездка на Северный Кавказ с посещением, конечно, Лермонтовских мест. Начало было в Ставрополе, затем Невинномысск и далее в Пятигорск. Посетили все места, связанные с жизнью Лермонтова там. Удивила скромность жизни и быта такого человека. Сходили к минеральным источникам, представив те далекие времена, когда там жил Лермонтов. Затем поехали к стадиону Домбай. Дорога шла в горах, а к месту, где обычно проводились соревнования, нужно было подниматься немного на фуникулере, и затем канатной люлькой. Но последнее не для меня. И снова я могу сказать, что поездка понравилась, впервые я увидела настоящие горы со снежным «колпаком» воочию.

В июне 1989 г., вскоре после моего первого расставания со шведами, в институте организовали поездку в Одессу. Это была моя заветная мечта, поэтому я, не задумываясь, решила ехать. Это путешествие мы решили совершить вместе с Сосипатровой Лидой. Но всё сложилось, к сожалению, не так, как было запланировано. Когда мы рано-рано утром пришли на посадку в автобус, чтобы ехать на аэродром, нам объявили, что наш маршрут изменен – мы едем в Молдавию. Я была там то ли в 1970-м, то ли в 1971-м году и если бы знала, не поехала. Но возвращаться не хотелось и мы полетели в Кишинев. Наша турбаза находилась в Водулай-Воде, где я и отдыхала (в частном секторе) в прошлый раз. Организованных экскурсий по каким-либо достопримечательным местам я не помню. Выезжали в Тирасполь – небольшой город, очень зеленый. Там мы накупили много трикотажа из хлопка. Я купила еще четыре платья, так как это было дешевле, да и не нужно было «доставать» материал и зависеть от портнихи. Помню этот город еще из-за обилия овощей и фруктов. Кроме того, когда ехали в Тирасполь или Кишинев удивлялись и восхищались виноградниками. В Кишиневе мы самостоятельно осмотрели церковь, стоящую напротив правительственного здания. Я вспоминаю об этом, потому, что нас поразила пустота интерьера – никаких икон или фресок, хотя храм православный. Единственная икона, правда большая, Иисуса Христа.

Я хочу сказать, как менялись наши республики, в то время, когда Центральная Россия, да и вообще страна, за исключением крупнейших городов, ветшала, приходила в упадок, разваливалась. А местами просто умирала. Так вот, в 1970 или 1971 году Кишинев был просто захолустьем, а в 1989 году это был современный город с высотными зданиями, шикарными магазинами (пусть только в центре). Впечатление от Кишинева осталось хорошим. Но в целом впечатление от поездки было не очень радостным, так как у местных по отношению к нам уже проявлялся холодок.

А когда мы приехали в Кишинев, чтобы улетать домой, то вообще были неприятно поражены, так как там была забастовка. Хорошо, что мы вообще смогли улететь оттуда.